Отправлено: 12.07.11 10:23. Заголовок: Всякое дыхание да хвалит...

В этой теме я буду размещать рассказы о Православии и братьях наших меньших ...э-ээ... в отношении к нему.
И к людям.
Ну или, может, это о людях все-таки...

 Отправлено: 12.07.11 10:24. Заголовок: «Разговор с собакой»..

«Разговор с собакой»



«…Ветер. Ветер. Осень, рот разинув,
Льёт и ждёт, когда же мы уйдём.
Слякоть. Холод. Двое, я и псина,
Души свои лечим под дождём»
Иеромонах Роман



Осенним вечером бегу, как обычно, по посёлку по своим поповским делам, а навстречу мне, по своим собачьим делам, бежит пёс. Я заприметил его ещё издали. Отмечаю про себя, что-то он в пасти несёт. Наверное, косточку. Сближаемся, пригляделся, странная косточка, нетипичная, больше на бутылку похожа. И точно, стеклянная бутылка из-под пива объемом 0,33 л.

Знаю, что псы играют пластиковыми бутылками, или пивными жестянками, но чтобы стеклянные бутылки носили, такого ещё не видел! Остановился в удивлении, а пёс спокойно проследовал дальше. «Ну, и дела», думаю, «людей испортили, так уже и до скотины добрались»...

И так мне захотелось поговорить с этой собакой, предостеречь её, что ли. Говорят, что с животными легче договориться, чем с людьми...

Вот, одна моя знакомая, частный зубной врач, почти весь свой заработок переводит на кормёжку бездомных кошек. У неё дома их порой больше двадцати собирается, да ещё две собаки. Воюют с ней все, кто только может воевать, а она всё продолжает подбирать покалеченных животных, выхаживает, стерилизует их и кормит. Ей говорят: «да ты больная на голову», а она отвечает: «Нет, ребята, это вы больные, а я ещё пока в порядке»!


Наверно действительно, с животными легче. Помню, захожу в магазин. Там две молоденькие мамочки с малышами что-то покупают. На выходе из магазина, на внутренней стороне двери, висит рекламный плакат про какое-то пиво. Малыш указывает пальчиком на плакат и говорит маме: «Пиво». Мама одобрительно смеётся.
- Года три, небось, вашему мальчику? - интересуюсь.
- Два с половиной, - гордо отвечает, молоденькая мамочка, польщенная вниманием батюшки.
- Смотрите ка, - замечаю, - всего два с половиной, а про пиво уже в курсе».
- Так, всё-таки, мужик растёт, - всё тем же тоном отвечает мамочка.

Да, действительно, если достоинство мужчины мерить его знаниями сортов пива и водки, то чем же тогда измеряется в этой системе координат достоинство женщины?


Время бежит быстро. И не приведи Бог, мамочка, лет этак через пятнадцать-двадцать тебе постаревшей и подурневшей от тревог и бессонных ночей, плакать перед иконой святого мученика Вонифатия о своём спивающемся сыне, или муже, или обо всех вместе. Сегодня это самая обычная картинка в нашем, и не только в нашем, храме.


Жалко, что ты убежал, пёс, а то бы я рассказал тебе о том, как ходил в один из классов начальной школы в соседнем с нами городке. Меня попросила директор этой самой школы пообщаться с её детьми. В тот месяц я приходил почти каждую неделю в какой-нибудь из классов этой школы...

О чём я мог говорить с такими малышами? Ну, понятное дело, о послушании родителям, бабушкам и дедушкам. Приводил в примеры сказочных героев. Мы смеялись, читая про двух жадных медвежат, о журавле и лисице. Такой малышне не нужно доказывать бытие Бога, они в этом вовсе и не сомневаются.

Им только нужны примеры для подражания, а с этим у нас сегодня напряженно. Нет в современной России положительных героев. Раньше были, сейчас нет. Вот и пытаешься действовать от обратного. Берёшь отрицательный типаж и учишь ему ни в коем случае не подражать. Но это сложно, и не всегда достигает цели. Порой, говорят, даже превращается в рекламу греха, поэтому здесь нужно быть очень осторожным...


Так вот, псинка. Прихожу я однажды в эту самую начальную школу, там классов-то, знаешь, всего раз-два, и обчёлся. А меня провели в помещение, где за партами сидело ребятишек, наверное, около сорока. Сейчас классов таких и не бывает, ну двадцать, максимум двадцать пять учеников, а здесь все сорок! Интересуюсь, видимо спаренный класс, нет, отвечают, такой большой.

Потом уже мне растолковали, что в нём собраны дети, из так называемых, «пьяных» семей. Оказывается, в каждом годовом потоке в школе существовали такие классы, и они, как правило, были самыми большими. Но меня об этом не предупредили...

Моим слушателям было на тот момент лет по восемь-девять, все такие хорошие, глазастые, смотрят на меня с интересом, а кто это к ним пришёл?

Люблю такую ребятню, у них, что на уме, то и на языке. Как-то, иду по этому же городу в подряснике с крестом, а меня увидели двое пацанов, лет этак шести-семи. Увидели и застыли от удивления. Один другого спрашивает: «Ты знаешь, кто это»? «Не а», отвечает другой. «А я знаю. Это – мусульманин»!


Может, и эта братва меня за мусульманина приняла? Я же не знаю. Начинаю разговор, как обычно подхожу к теме о послушании родителям. Меня внимательно слушают. Я уже «растекаюсь мыслью по древу», дохожу до отрицательных героев и начинаю громить тех непослушных детей, которые подбирают на улицах окурки, и потом дымят ими в кустах.

О, моё золотое детство, мне даже ничего и придумывать не нужно! Забирайся в глубины памяти и черпай. Про плохие слова тоже поговорили, а потом, знаешь, пёс, дёрнуло меня сказать им такую примерно фразу:

«А знаете, дети, что есть на свете такие несчастные люди, которые любят пить пиво и вино. Они не слушались своих родителей, а сейчас, вы можете на них посмотреть. Они ходят по улицам и качаются, и даже порой падают и остаются лежать на земле. Вы наверно видели таких людей, и как мы их назовём»? - хотел подсказать, «грешниками», а услышал дружный хор из сорока детских глоток: «алкаши»!


И немедленно одна малышка вскакивает с места и кричит мне:
- А бабушка говорит, что моя мама алкашка!
Другой кричит: - А у меня папа спился!

В классе ещё какая-то видимость порядка, но моим слушателям уж очень хочется вступить со мной в разговор, рассказать батюшке, или мусульманину, да всё-равно кому, о том, что им хорошо знакомо.

- А я с дедушкой и бабушкой живу, у меня и папа, и мама пьяницы!
- А мой папа от водки удавился!
- А у нас только бабушка не пьёт!
- А у нас папы нет, а мама пьёт!
- А у меня родители по пьянке в машине угорели!

Я только сижу и с ужасом слушаю эти крики. А они, словно хлёсткие щелчки от пастушьего кнута, взрываются в воздухе. Детвора повскакивала с мест, они уже вышли в проходы между рядами и тянут вверх свои ручонки, чтобы я спросил их, а они бы одной фразой поведали бы мне о трагедии их ещё совсем коротенькой, но уже такой несчастной жизни.

Я уже никого и ни о чём не спрашивал, а они, все сорок человек, продолжали кричать, и их крики просто били меня, взрослого человека, и по лбу, и по щекам, и поддых.

Какое послушание, кому? Родителям? Участковому милиционеру? Инспектору по делам несовершеннолетних?

Парадокс... Как бы не страдали от пьянства родителей их дети, но какой-то неумолимый рок, под условным названием «следствие родительских грехов», приведут к гибели всё от той же водки, которая начнётся пивком, большинство этих ещё таких милых созданий...
«Кто пойдёт за «клинским»»? Да сегодня только ленивый не идет за «клинским».

Я смотрел на ребятню и понимал, что они обречены. Уже лет через несколько первые из этих ребят сложат свои головки в борьбе с зелёным змием, а к годам к сорока-сорока пяти, пожалуй, падут и остальные.

Я смотрел на них и задавался вопросом, а у нас, у народа-то нашего, есть оно, это самое будущее? Сколько нам ещё осталось?


Так что, ты неправильно ведёшь себя, собака, ты не должна таскать бутылки, ищи косточки, на худой конец, обёрточную бумажку, пропитанную вкусным жиром. Не надо бутылок, собака, не становись на этот скользкий путь. Ты же не «гомо сапиенс», ты разумная скотинка, пусть хоть твои щенки останутся жить на этой земле...


Когда я после рассказал хорошему знакомому про мою встречу с собакой, он весело предположил:
- А может она бутылки собирает, а потом в приемный пункт сдаёт? Ты бы её, батюшка, расспросил.
Мы посмеялись: «сдаёт».

Хотя, время сейчас такое, непредсказуемое. Всего можно ожидать, даже и от собак... Может и действительно сдаёт? Интересно, а почём? Ладно, в следующий раз встречу, обязательно поинтересуюсь.

Священник Александр Дьяченко


PS А бывает и наоборот - дурной пример родителей заставляет детей серьезнее относиться к жизни, наперекор своим родителям.
Тут уже главное, чтобы рядом был хотя бы один родственник, любящий и близкий, и друзья нормальные...

Священник Александр Дьяченко:

Да, конечно, но нужно очень много чтобы совпало этих "если"...
Вы знаете, что у нас только 10% выпускников детских домов прививается к нашей общей жизни, а 90% по разному погибает? Это официальные данные.


PPS Бедные детки. Единицы из них становятся людьми.
Моя лучшая подруга институтских времен и крестная мама одного из сыновей - из такой семьи. Отец спился, оба брата сидели и не по одному сроку, а потом погибли по пьяному делу, мама в 58 лет умерла. Но у нее были бабушка и крестный, и она не сломалась, хорошо училась, кончила институт, защитилась. Только рассказы о ее детстве - с ними никакой фильм ужасов не сравниться...


PPPS "они обречены"
Я смотрю на свою семью (у нас папа алкоголик, но мама уже 25 лет борется за него, с 10 лет я стала ей в этом помогать), и Слава Богу, родители строят дом, организовали свою фирму, но мама до сих пор прикладывает много усилий, чтоб папа не сорвался...

Читая ваш пост, меня охватила паника!
Это дети, которые живут в «пьяных» семьях - обречены, а дети у которых только один родитель? Как спасти этого ребенка, у которого есть будущее, у которого есть люди которые его любят и готовы помогать...

Священник Александр Дьяченко:

Я пишу "обречены", потому что вокруг этих детей нет любящего окружения и хорошего примера. Молитесь об этом человеке, любите его, дайте ему настоящую цель для жизни, и думаю, что тогда он не будет ничем отличаться от других...

 Отправлено: 12.07.11 10:25. Заголовок: Марина Журинская МИШ..

Марина Журинская
МИШКА И НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ КОТЫ И КОШКИ
Строго документальное повествование.
ПОЯВЛЕНИЕ



Появление Мишки в нашей жизни было самым романтичным. Однажды темным и вьюжным декабрьским вечером я поехала на южную окраину Москвы по делам. Но было не до дел: в хозяйской кухне сидел очень милый немного знакомый мне человек, глубоко расстроенный. На коленях у него помещался довольно крупный котенок из тех, которые мне всегда нравились: пуховый, дымчато-пятнистый и с роскошным хвостом. Мне тогда показалось, что его немного портит белое ассимметричное пятно на морде, но вот уже больше 14 лет как мне так не кажется. Котенок заводил глаза к небу, махал ресницами (не путать с глазными вибриссами! у него были самые настоящие ресницы, длинные и пушистые и сейчас есть) и, казалось, прощался с белым светом. И было с чего: вокруг ног его естественного защитника и покровителя вились взрослые кот и кошка и непрестанно шипели. Визави с оным защитником сидел крупный черный лохматый пес и непрерывно лаял.

Несколько человеческих участников этой сцены тоже выглядели весьма расстроенными, то есть выступали на стороне котенка. Но что они могли поделать, если роковые силы судьбы обрушились на это беспомощное существо? Женская часть семьи его хозяина заявила, что достаточно в доме одной кошки, матери вышеописанного, а держать при ней сына ? непозволительная роскошь. Его крестница-школьница договорилась с подружкой, которой очень хотелось пушистого котенка, что та его возьмет. Вот бедный хозяин, очень котенка любивший, сунул его за пазуху и при ужасной погоде (см. начало) повез через всю Москву с севера на юг в семью крестницы. А когда привез, то позвонила подружкина бабушка и сказала, что они с внучкой поругались и в наказание никакого котенка той не будет. Оставалось только немного передохнуть в не очень располагающей обстановке, снова совать страдальца за пазуху и тащить обратно по вьюге через всю Москву в дом, где был обеспечен более чем холодный прием.

Мне стоило героических усилий смолчать, но я смолчала. А приехав домой, сказала мужу:

"Давай возьмем котенка", и вкратце описала ситуацию.

Никакого особого энтузиазма глава домашней церкви (в дальнейшем для краткости будем называть его Я. Г.) не проявил, вяло пробормотав, что-де если ты очень хочешь, то возьмем, но ведь мы договорились жить без животных; это очень сковывает, не будет никаких совместных поездок и вообще ответственность... В общем, вопрос повис в воздухе, а для настаиваний было уже поздно.

Важно, что все это было во вторник. В среду Я. Г. отправился на работу, а ко мне приехала коллега. И тут по комнате, где мы сидели, по четкой диагонали, нагло, враскачку, гремя когтями прошла большая МЫШЬ. Я немедленно позвонила мужу и твердо сказала:

-У нас мыши. Наташа свидетель. Берем котенка.

В трубке раздались вздох и согласие. Я молниеносно позвонила несчастному хозяину и мигом его осчастливила. Только договорились, что он привезет котенка с утра в субботу, чтобы мы закупили необходимые ему предметы и продукты и смогли быть с ним весь день до вечера, чтобы привык.

А в четверг, когда Я. Г. пришел с работы и ужинал, по кухне наискосок не торопясь прошла мышь поменьше. Тут моя жизненная опора, слегка вздрогнув, задалась вопросом:

- А нельзя попросить, чтобы его прямо сейчас привезли?

Но договор есть договор, и котенок появился утром в субботу. Как полагается, он тщательно обошел всю квартиру и завалился спать. К вечеру проснулся и еще раз обошел квартиру, причем проделывал какие-то таинственные телодвижения (очень было похоже на ритуальный танец) на мышиных трассах. И поел. С тех пор мышей в доме не было. И мы с удовольствием представили себе, как они в панике пакуют чемоданы, защемляя друг другу лапы и хвосты, и переругиваются хриплым шепотом.



КАК ОН СТАЛ МИШКОЙ



Мишкой он стал очень скоро, приобретя заодно парадное (практически неупотребляемое) имя Муркель-Муркис де Миша (первое слово немецкое, второе литовское, остальное, понятно, французское, но по-французски пишется demi-chat, то есть полукот, и подразумевается, что на другую половину - существо более выского ранга). А почему Мишка - на этот вопрос мы через несколько лет отвечали одному священнику:

- Видите ли, батюшка, он был в детстве очень похож на медвежонка-гризли: лапы толстые, ходит, загребая, лобастый и крупный.

На это батюшка осчастливил нас притчей:

- Вот видите, что значит наречь слова вещам: вы его назвали Мишкой, и он стал думать, кем ему лучше расти, котом или медведем. В конце концов решил, что котом все-таки лучше, да уж поздно: видите, какой большой вырос.

Вырос действительно большой: всю свою взрослую жизнь весил 6,5 кг, причем жирным не был, а по Высоцкому, только челюсти да шерсть. И очень мощные мускулы. И чудовищной величины и остроты когти. И огромные клыки в тех самых челюстях.

Всю свою жизнь с котом мы (бестактно, как постепенно выяснилось) гордились тем, что при первом знакомстве с ним большинство людей восклицает "Ой, какой огромный!" или что-то еще в том же роде. Иногда, правда, заметно было, что его это не радует, и чем дальше, тем больше. Потом я прочла, с каким раздражением реагировал на тот же возглас относительно себя при тех же обстоятельствах Сергей Довлатов. И призадумалась о судьбах людей и котов.





ДАЛЬНЕЙШАЯ ЖИЗНЬ ЛЕТОМ И ЗИМОЙ



Или, если хотите, зимой и летом. Зимой Мишка сильно скучал по даче, и всякий, кто оттуда приезжал, пользовался его повышенным вниманием. Если же кто-то из нас не ко времени, вне сезона собирался на дачу, кот всерьез дулся и даже не выходил попрощаться, а принципиально поворачивался к путешественнику задом и пыхтел; при этом было совершенно понятно, что он считает, что там лето, а мы держим его в зиме по необъяснимой и недостойной вредности. Обратная тяга наблюдалась только один раз, когда я летом на даче собралась на работу и в довольно ранний час отправилась к поезду. Какое-то движение сбоку привлекло мое внимание, и я, повернувшись, увидела, что мой кот с целеустремленным видом топает по кювету, явно намереваясь тайно сопровождать меня во что бы то ни стало. Пришлось сползать в кювет, выгребать оттуда кота, который умеет выражать неповиновение превращением в жидкую субстанцию и вытекать, хватать его тем не менее и тащить, преодолевая некоторое сопротивление. К тому же дачные электрички ? это вам не метро, ходят хорошо если раз в час, и я, несколько нервничая, вступив на территорию участка, заорала, чтобы взяли у меня настырную зверюгу. Получила от сонных родных и близких по полной программе за нетактичное поведение, сдала животное с рук на руки и поскакала на электричку. Успела.

Одним из интереснейших видов мишкиной деятельности было его участие в учебном процессе. Несколько лет я вела небольшую группу студентов Российского Православного университета, и занимались мы у меня дома, тем более что групповые занятия постепенно перерастали в индивидуальные. Студенты сидели полукругом, в центре которого был секретер, я ? за секретером, боком к нему, все время поворачиваясь к студентам. Постепенно я начала подозревать, что крайне внимательное и прилежное выражение их лиц на занятиях как-то не связывается с обычным для современного студенчества прохладным отношением к домашним заданиям. Сидят, как позируют, и не шелохнутся, и у всех очи горе и лица такие вдумчивые? Потом я, проследив направление их взоров, обнаружила, что Мишка всегда взгромождается на верх секретера и в свою очередь не сводит со студентов горящих совиных глаз. Ему тут же было присвоено звание "господин инспектор". Инспектирование явно пришлось ему по душе, так что когда студенты благополучно прошли курс немецкой премудрости и ко мне стали ходить молодые авторы журнала (с которыми мы сидели уже за письменным столом), кот немедленно занимал свое инспекторское место на секретере. Вообще для кота позиция наверху- это одно из засадных положений, так что немудрено, что выглядел он грозно. Не очень молодые и совсем немолодые авторы тоже приходили, но их он не инспектировал.

Зато студенты неоднократно бывали мной пойманы за комичной попыткой определить с помощью Мишки уровень своей духовной продвинутости. Дело в том, что кот, как и все его сородичи, абсолютно не допускал прикосновений к пузу, карая невежу страшными царапинами. Исключение делалось только для духовных лиц, их он не трогал, так что они могли его трепать, как хотели. Не раз и не два я во время перерыва обнаруживала студента, который ходил кругами вокруг возлежащего кота (тот на это время бросал свою инспекторскую позицию) и с мучением во взоре то протягивал дрожащую длань, то трусливо ее отдергивал. Бедные дети очень хотели прославиться уровнем своей духовности, но в то же время не без основания опасались, что уровень вполне может не дотягивать, а когти ужасающие. Такой вот синдром голого короля. Думаю к тому же, что они, будучи студентами Православного университета, что-то понимали в апостольской преемственности и не были до конца уверены, что их духовное совершенство способно заменить великое таинство рукоположения. Но попробовать хотелось.

С годами развилась градация прошения о пище. Примерным образом она может выглядеть так: особое мурлыкание ("просительная ектения"); сидение возле миски (пикетирование); лежание возле миски (сидячая забастовка), кружение вокруг ног со слабыми вскрикиваниями (мирная демонстрация); цепляние передними лапами за край стола с нежными и печальными взорами (попытка вызвать жалость); вспрыгивание на стол (крайняя мера). На старости лет этой крайней мере предшествует брюзгливый крик, мол, могли бы и запомнить мои привычки. Это он врет, потому что ест не по часам, а когда в голову взбредет, и постоянна только ночная прожорливость.

В свое время Мишка, чтобы не угодить в воду, проделал сальто над ванной, нарушающее законы гравитации (а может, аэродинамики, не знаю точно) и, наверное, запомнил это как случай смертельной опасности, от которой он счастливо избавился. Справедливо не доверяя уровню моего физического развития и уяснив, что время от времени я принимаю водные процедуры, он решил на всякий случай бдить. Когда это произошло в первый раз, он меня сначала напугал, потом насмешил. Судите сами: я мирно пребываю в ванне, и тут под дверь, совершенно как в "Майской ночи", подсовывается страшная котовая лапа, которая скрежещет когтями по кафелю и всерьез намерена его выломать; одновременно дверь ходит ходуном под напором мощного плеча. Я, мокрая и несчастная, вылезаю из ванны и открываю ему дверь. Немного посуетившись, он выходит. Из двери дует; я ее закрываю. Все повторяется. Причем неоднократно.

Со временем кот разработал методы убеждения (сидение на стиральной машине со взглядом в упор, хождение по краю ванны с паническим мяуканием) и даже принуждения (насильственное притаскивание Я. Г. с тем, чтобы тот положил конец экстремальной ситуации; кое-как домываясь и одеваясь, я имела неудовольствие слышать, как они препираются под дверью). Эту свою заботливость он перевез и на новую квартиру.

Необходимо упомянуть и выкристаллизовавшийся с годами обычай вечернего прощанья. Я ложусь спать (перед этим - бурная сцена, потому что никакой кот не может вынести стеление постели и не вмешаться самым решительным образом) и вижу в изножье УШИ. У этих нехитрых органов слуха богатые выразительные возможности; сейчас они выражают добродетель и просьбу. Говорю: "Иди сюда". Вздох, прыжок, и со звонким торжественным мурлыканием кот пружинящей парадной походкой идет по мне. Дойдя до груди, начинает древний ритуал, очень для меня болезненный: он меня утаптывает, потому что некогда его прародичи в степях и саваннах именно таким образом готовили себе лежбище в травах. Очень больно, но можно прекратить, поглаживая ему с легким нажимом спинку; это возвращает его в цивилизацию. Улегся, помурлыкал (иногда, в лирическом настроении, потерся мордочкой о лицо), чуть вздремнул, потом, встрепенувшись, ушел на свое обычное место (стул около дивана).

Во всяческую ерунду вроде котовых аур и биотоков я не верю, но что есть, то есть: Мишка неплохо работает диагностом. Если мне неможется и я устраиваюсь полежать, а он как ни в чем не бывало занимается своими делами (например, спит в соседней комнате), значит, нечего мне залеживаться, ничего кроме некоторой усталости со мной не происходит. Но если кот при этом надолго устраивается в ногах, значит, считает меня больной (а уж если растянулся рядом ? плохи мои дела).

Однажды он был идеальной сиделкой. Была у меня пневмония, и кот двадцать дней отдежурил на том самом стуле у дивана, отлучаясь только быстренько поесть и в туалет. Это его дежурство по ночам приносило совершенно реальную пользу: от пневмонии и от температуры я задыхалась и сбрасывала одеяло, чего делать нельзя. Конечно, натянуть одеяло кот не мог, но делал все, что в его силах: начинал по мне скакать и тем самым будил. Я говорила "спасибо, кот", поправляла одеяло и засыпала до следующего раза.

Его явное сочувствие проявилось однажды в трагикомической форме. На этот раз у меня был грипп с тяжелой головной болью. В какой-то момент я обнаружила, что кот сидит надо мной на подоконнике и смотрит внимательно. Желая отплатить ему за верность, я слабо пискнула "Мишка"? и чуть подняла руку, изображая приветственный жест. И вот, бедный зверь уцепился за эту самую руку двумя лапами (без когтей!) и сделал отчаянную попытку поднять ее к себе и, наверное, прижать к сердцу. Конечно, у него ничего не вышло; без противостоящего большого пальца он ее толком не мог ухватить, а поднять в любом случае силенок бы не хватило. Но благородство намерения я оценила.

Заботы Мишки обо мне этим отнюдь не исчерпывались. Если мне случалось поздно засидеться с книгой, кот буквально из себя выходил. Сначала он сидел в коридоре и орал нарочито противным голосом. Потом подходил поближе. А если я и тут проявляла упрямство, он подсаживался к дверце аптечного шкафчика и настоятельно требовал валерьянки, объясняя, что со мной никаких нервов не хватит. Тут я проявляла действенное раскаяние, уврачевывала душевную рану кота и шла спать.

К валерьянке он относится в общем как к лекарству и старается омочить в ней щеки и вибриссы, чтобы устроить подобие ингаляции (необходимая для кота доза: две капли валерьянки на розетку воды; хватит и полакать, и опрокинуть). На даче у меня была устроена "клумба для психопатов" - пустырник и валерьянка; оба растения очень декоративны. Мишка никогда живой валерьянкой не пользовался, наверное, потому что знал, что если надо будет, ему и так дадут. Местные же коты, как евангельские воры, подкапывали и крали (лечебными свойствами обладает только корень валерьянки, а листья вовсе даже и не пахнут). Точнее, стремились, потому что Мишка стоял на страже ценного продукта. В начале сезона по утрам мы находили на дорожке возле валерьянки клочки шерсти. Дымчатой там не было! Затем набеги прекращались.

Вообще начало сезона всегда было для Мишки временем особых хлопот. Нужно было напомнить всем котам, что участок принадлежит ему и заходить сюда не следует. Нужно было навестить всех знакомых кошек и осведомиться об их расположении. Затем необходимо было утверждать и расширять контроль над окружающей территорией.

Растительность у меня была повышенного качества и невероятного для подмосковных дач разнообразия, поэтому все время приходилось принимать группы экскурсантов. Мишка этого не одобрял. При появлении чужаков он крутился вокруг меня и поглядывал призывно и выжидающе, мол, по первому твоему сигналу кидаемся в атаку. Поскольку сигнала не следовало, он озирал меня полужалостливым, полупрезрительным взором и удалялся.

Одного человека Мишка очень не любил - и было за что, но тогда мы об этом еще не знали. При его редких появлениях кот прибегал к высшим угрожающим мерам: носился по двору, слету заскакивая на деревья до половины ствола, и оттуда поглядывал воинственно, ? своего рода джигитовка. Убедившись и на сей раз, что я не собираюсь выступать с ним объединенным фронтом, тихо соскальзывал с очередного дерева и скрывался.

Я уже упоминала о том, что Мишка уважал духовенство. Постепенно выяснилось, что уважение это переходит, так сказать, звериные границы. Однажды один веселый батюшка, уходя, увидел, что Мишка вроде бы вышел его проводить и, расшалившись, сказал: "А ну, Мишка, иди сюда, я тебя благословлю". И кот подошел и подставил головку. Потрясенный батюшка перекрестил ему лобик со словами Всякое дыхание да хвалит Господа. Позднее то же самое по собственной инициативе делали и другие священники - с теми же словами. Очень уж у кота умильный вид.

Но однажды Мишка показал, что он способен и на явную недоброжелательность. Я по неопытности впустила в картиру двух иеговисток, "купившись" на предложение побеседовать о Библии. Беседа не задалась, потому что я прежде всего стала выяснять, какую организацию они представляют, а они изо всех сил противились самоидентификации. Вырвав из них признание, я сказала, что моя точка зрения на Библию укладывается в рамки Православия и вряд ли у нас получится конструктивный диалог, поэтому я прошу их удалиться. Вместо того, чтобы последовать этому предложению, они начали наперебой ругать Православие. Я еще раз попросила их уйти, но безрезультатно. Тем временем пришел Мишка, встал у моих ног, как верный пес, вытянул шею в сторону незваных гостей и зарычал. Дамы замолчали. Я взяла Мишку на руки "мало ли что" но он продолжал рычать в том же направлении. Дамы заохали и поспешно ушли. Конечно, кот отстаивал мои интересы, а не церковные, но получилось все равно здорово.

И еще раз он послужил если не участником, то предметом "экуменического диалога". К нам зашел человек с работы Я. Г., баптист. Мишка вышел встречать гостя, который подчеркнуто невнимательно скользнул мимо него нарочито прозрачным взглядом. Спрашиваю:

- Вы не любите кошек?

Он отвечает звонким и твердым голосом:

- Про кошек в Писании ничего не сказано.

Этого мне говорить не надо было, потому что я немедленно сказала ему и про всякое дыхание, которое призвано хвалить Господа, и про стенает и мучается всякая тварь. С тех пор этот человек заочно проявлял к Мишке всяческое уважение и всегда при встрече осведомлялся у Я. Г. о здоровье и самочувствии почтенного животного. Что дало повод Я. Г. предположить, что он уверовал в то, что в Писании сказано именно про Мишку.

Иногда Мишка считал нужным смирно сидеть и слушать, когда читались правило или канон, но настолько нерегулярно, что это можно считать простым совпадением. Однако вряд ли похож на совпадение следующий случай. Звонит мне знакомый батюшка и говорит, что у его дряхлого кота Мурзика инфаркт и тот умирает в страшных мучениях. Я посочувствовала. Через некоторое время обнаружила, что Мишка, свернувшись, лежит под иконами. И так весь вечер. Не идет есть, не идет прощаться со мной на ночь. Так и пролежал до раннего утра. А потом батюшка мне рассказал, что после его звонка мне Мурзика оставили боли и он к утру мирно отошел. После этого мы неоднократно замечали, что когда кот начинает кукситься, то в конечном итоге идет лежать под иконами, и через какое-то время (довольно длительное) ему становится легче. А в этом году старичок провел под иконами почти всю Страстную седмицу и часть Светлой. И вообще довольно часто там обитает.

Нужно сказать, что Мишка на даче разительно отличается от Мишки в Москве; там он какой-то грозный барон, проводящий время в походах, охоте, поединках и ухаживании за дамами, что тоже чаще всего связано с поединками. О необходимости приласкаться и помурлыкать вспоминает хорошо если недели через три. Другое дело, если мучительно болят раны; тогда приходит и требует ухода. Особенно это касается вычесывания отболевших струпьев, потому что он не умеет сдирать их без травм, а мы умеем. Ну, и еще клещи, о которых говорить пока не время.

Когда Мишка был в расцвете юных сил и красоты, у него на какое-то время взыграло тщеславие, и под вечер, часов в пять-шесть, он выходил за калитку, садился в красивой позе и принимал поклонение. При этом собачки величиной до скотч-терьера включительно обходили его по большой дуге, люди же издавали восторженные восклицания, которым он благосклонно внимал. К счастью, этот период длился недолго. Но включил в себя один замечательный эпизод.

Как-то слышу я трио восторженных голосов; дамы в общем знакомые. Мишку обзывают сладкой кисой. При этом с болью в голосе говорят, что-де наш-то охломон сегодня опять драный пришел. Я осторожно спрашиваю, какого цвета охломон. Белый, говорят мне. Ничего я на это не сказала, а могла бы, потому что в предрассветных сумерках Я. Г., вооружившись ковшом холодной воды, мчался на шум битвы в конец участка, а прибыв, воителей уже не застал, зато клочья белой шерсти обрел во множестве. Внешность обманчива.

Отчасти обманчиво и распространенное мнение о котах-лентяях-лежебоках. Мы одно время тоже поддались этому мнению и подшучивали над мишкиным обыкновением в разгар лета спать в кустах пионов. Это продолжалось несколько лет, пока мне однажды не пришло в голову навестить кота в его роскошном сибаритстве. И оказалось, что никакого сибаритства и в помине нет и что кот вовсе даже не спит, а лежит с суровым и непреклонным видом, а его правая лапа по плечо засунута в мышиную нору. Можно себе представить, что чувствовали в это время обитатели норы! Во всяком случае, эта психическая атака напрочь отбивала у них аппетит, потому что та пара пионов, между которыми располагался Мишка, пышно цвела год за годом, а остальные пышностью не поражали.

И еще один раз Мишка вроде бы безмятежно спал на крыше низкого сарайчика, как вдруг на глазах Н. А. шумно с нее обрушился. Она решила, что кот свалился во сне, и поспешила на помощь. Однако прежде чем она достигла места катастрофы, кот уже как ни в чем не бывало запрыгнул обратно на крышу... с ящерицей в зубах.

При всех излишествах дачной жизни в глубине души наш кот продолжал хранить благородство и добродетель, о чем свидетельствует не только то, что, насытившись подвигами, он снова становился дружественным, но и два нижеизлагаемых случая.

Как-то Мишка, преследуемый собакой, влетел на участок и с разлета махнул на старую яблоню, очень высокую.

Самостоятельно слезть с нее он не мог бы ни при какой погоде; ведь не на пустом же месте в "Винни-Пухе" Крошка Ру рассказывает о Тигре (очевидно, со слов последнего), что Тигры не могут слезать с деревьев, потому что хвосты мешают. Дело, конечно, не в хвостах, а в когтях, которые загнуты назад. А для того, чтобы спускаться, пятясь спиной, нужен интеллект посвыше кошачьего (и тигриного в том числе).

Пришлось доставать садовую лестницу и кликнуть соседа Колю. Сосед пошел охотно, но говорил чуть больше, чем обычно, то есть несколько волновался. Снял он пострадавшего в одно мгновение, после чего долго восхвалял его за примерное поведение: Мишка не только безропотно пошел на руки к чужому в общем человеку, но и нежно прильнул щечкой к его груди и не шевелился. Обнаружилась и причина Колиной разговорчивости: предыдущий спасаемый кот изодрал его в клочья, а при мишкиных размерах и репутации он ожидал чего похлеще.

Поводом во втором эпизоде тоже была собака. Дело происходило на дачном перекрестке, где несколько дам обсуждало мировые проблемы и уход за помидорами. А Мишка мирно трусил по своим делам и никого не трогал. Тут появилась собаковладелица с кошмарной громадиной (редкой и потому невыясненной породы) на поводке. Увидев Мишку, громадина сочла его достойной добычей и выпрыгнула из ошейника. Кот же поступил мудрейшим образом: метнулся к знакомой даме и прижался к ее ногам. Громадина застопорилась, хозяйка ее отловила, была обругана окружающими (боюсь, что Господа возблагодарил только кот) и пошла дальше. Спасительница же, сама перепугавшаяся до полусмерти, сказала: "Ну, Мишка, пойдем отдохнем", - и пошла к себе в калитку. Кот - за ней. Она присела на крылечко; кот примостился рядом. И тут эта замечательная женщина стала благодарить его за доверие и каяться в том, что не всегда думала о нем хорошо (суть их конфликта была в том, что Мишка дружил с ее котом Силькой, но занимал главенствующую позицию в их отношениях; Силька его преданно обожал, но хозяйке было обидно). Мишка благосклонно ее выслушал, помурлыкал и пошел домой.

Да и кроме того бывали моменты, заставлявшие предположить, что кот, уматывая на два-три дня, вовсе не чувствует себя так уж безупречно в своем праве, как, например, современные подростки. Неоднократно бывало, что я, обеспокоенная его очередным отсутствием, выходила ночью из дома и бродила по участку. Где-нибудь в дальних краях вдруг слышалось робкое, осторожное мяу, даже скорее мик. Я радостно окликала блудного кота, и он бодро выскакивал из мокрой травы. И мы шли домой. Значит, муки совести были ему не чужды.
_________________

 Отправлено: 12.07.11 10:27. Заголовок: Про кота. Что и го..

Про кота.


Что и говорить, любят у нас обсудить и покритиковать священников. Поэтому для меня было весьма неожиданным, когда однажды, в ту пору, когда я служил еще в Донском монастыре, ко мне подошел наш прихожанин по имени Николай и сказал:

– Теперь я понял: самые лучшие, самые великие, самые терпеливые и прекрасные люди на свете – это священники!

Я удивился и спросил, почему он вдруг так решил?

Николай ответил:

– У меня живет кот. Очень хороший, умный, замечательный, красивый. Но есть у него одна странность: когда мы с женой уходим на работу, он забирается в нашу постель и, простите, гадит в нее. Мы всячески пытались его отучить – упрашивали, наказывали, все бесполезно. Как-то мы соорудили даже целую баррикаду. Но когда я вернулся домой, то увидел, что баррикада раскидана, а кот снова пробрался в постель и сделал там свое грязное дело. Я до того разозлился, что схватил его и просто избил! Кот так обиделся, что залез под стул, сел там и заплакал. По-настоящему, я впервые такое видел, у него слезы катились из глаз. В это время пришла жена, увидела все и набросилась на меня: «Как тебе не стыдно? А еще православный! Не буду с тобой даже разговаривать, пока не покаешься у священника за свой зверский, гадкий, нехристианский поступок!» Мне ничего не оставалось делать, да и совесть обличала, – наутро я пришел в монастырь на исповедь. Исповедовал игумен Глеб. Я отстоял очередь и все ему рассказал.

Отец Глеб, игумен из Троице-Сергиевой лавры, служил тогда временно в Донском монастыре и был очень добрым, средних лет священником. Обычно он стоял на исповеди, облокотившись на аналой, и, подперев бороду кулачком, выслушивал грехи прихожан. Николай очень подробно и чистосердечно поведал ему всю свою печальную историю. Он старался ничего не утаить, поэтому говорил долго. А когда закончил, отец Глеб помолчал немного и, вздохнув, проговорил:

– Н-да… Нехорошо, конечно, получилось!.. Вот только я не понял: этот копт, он что, в университете учится? Там что, общежития у них нет?

– Какой «копт»? – переспросил Николай.

– Ну тот, который у вас живет, про которого ты сейчас все это рассказал.

«И тут до меня дошло, – завершил свою историю Николай, – что отец Глеб, который был слегка туговат на ухо, десять минут смиренно выслушивал мой бред про копта, который зачем-то живет у нас в квартире и гадит в нашу кровать, которого я зверски избил, а он залез под стул, сидел там и плакал… И тогда я понял, что самые прекрасные и непостижимые, самые терпеливые и великие люди на свете – это наши священники».

Архимандрит Тихон (Шевкунов)
ПыСы: Копты- это православные эфиопы)

 Отправлено: 12.07.11 10:28. Заголовок: Рассказ про лису «Ка..

Рассказ про лису «Кардан» о.Ярослава Шипова

На каждой автомобильной базе есть свой привратный пес, чаще всего именуемый Шарниром, Баллоном или Карданом. У наших механизаторов тоже завелся свой Кардан, однако он был не собакою, а лисой, точнее говоря — лисовином. Первого появления его в гараже никто не помнил — достоверно только, что произошло это летней порой, когда лисы выглядят неказисто и на облезлых кошек похожи больше, чем на себя.

Что было надобно Кардану среди комбайнов и тракторов — загадка, однако он приходил почти каждый день. Табачного дыма - лисовин, как и все животные, не переносил, к водочному запаху относился спокойно, но, сколько бы мужики не угощали, пить отказывался. И вот, при таких своих неудобных качествах он более всего дорожил именно мужской компанией.

Поначалу мы думали, что он с младенчества был приручен, но сбежал от хозяев, однако лисовин не только не позволял никому погладить себя: никто ни единого раза к нему даже и не прикоснулся. Ну, подивился, подивился народ, а потом привыкли.
Идет, скажем, кто-нибудь из мужиков на работу, Кардан вылезет из кустов и семенит рядом.
Или, к примеру, устроятся механизаторы в старом бесколесном автобусе выпить водочки, Кардан сидит возле двери и разговоры слушает.
Никто его не прикармливал, да оно и понятно: закусывали-то мужики не курятиной, а соленым огурцом, к которому дикий зверь особого интереса не испытывал. Проголодается — сбегает в поле, изловит сколько надо мышей и — обратно. Собак Кардан не боялся. Во-первых, гараж находился далеко от деревни, а во-вторых, лисовин был безусловно хитрее и ловче своих одомашненных соплеменников: мог взобраться и на крышу сторожки, и на комбайн.

Тут надобно пояснить, что представлял из себя колхозный гараж. Это — одноэтажное кирпичное здание мастерских, рядом с которым располагалось натуральное грязевое озеро — место разворота машин. На противоположном берегу озера — крытый гараж для автомобилей. Позади его рядами стояли исправные комбайны, косилки и трактора. А уж за ними по обширнейшей луговине тут и там были разбросаны ломаные-переломаные образцы разнообразнейшей сельхозтехники. К луговине примыкал лес — где-то в этом лесу и жил шоферской приятель.

Безмятежие продолжалось до осени, пока Кардан не начал линять, превращаясь в пушного зверя. Тут мужички озадачились: охотничий сезон начинается, зверь может и на выстрел нарваться, и в капкан угодить… Охотников, правда, у нас немного, и они пообещали в безбоязненного лисовина не стрелять, а капканами всерьез занимался один лишь егерь, который согласился устанавливать их от нашего колхоза подальше.
Механизаторы успокоились, но ненадолго: среди зимы, когда начались лисьи свадьбы, Кардан исчез.

Мужики, мало склонные к проявлению тонких чувств, признавались: "Как только встретишь лисий след, думаешь: не друг ли наш пробегал?" Да и я: увидел в окно лисичку, вышел на крыльцо и тихонько позвал: «Кардан», — но только снежная пыль взметнулась!..

Как-то весной заходит ко мне длинный электрик: вернуть прочитанную книжку и попросить новую.
— Вот, — говорит, — очень заинтересовала меня рассудительность, — не помню уж, что за труд осваивал он в тот раз: кажется, проповеди кого-то из отцов Церкви.
— Да, — соглашаюсь я: — понятие очень важное.
— Рассудительность главнее всякого формализма.
— Это, — спрашиваю, — ты о чем?

— К примеру: охотиться на диких зверей можно?.. Можно. И если человек добудет пушнину на шапку себе, жене или ребенку — тоже не грех. А куда денешься? У нас морозы такие, что без меховой шапки никак нельзя. Да хоть и на продажу — денег-то у народа нет, жить не на что. Правильно я понимаю?.. Теперь подумаем дальше, и не формально, а по рассудительности: если я подстрелю лисицу — не грех, а если Кардана?..
— Вот, — говорю, — подо что ты богословие подводил…

— Мужики бают, один тут… шкурку рыжую продает… недорого: бочина дырявая, а мех вокруг опален, — в упор стреляли… Какая лиса человека к себе подпустит? Только Кардан… Что теперь с тем гадом делать?
— Помолись за него.
— Это — формально, а по рассудителъности?
— Помолись.

— Жаль. А я уж… — и стал рассказывать о всяких электрических каверзах, которые он измыслил против злодея: одни были вполне безобидны, но другие — вроде подведения оголенного провода под очко нуждного места — даже опасны.

— И за тебя, — говорю, — надо помолиться, а то напридумывал ужасов.
— А вы, между прочим, на мои коварные планы нисколько не возражаете!
И даже вроде наоборот… Это — по рассудительности?
— Нет, — говорю, — от страстей. Так что по рассудительности надобно и за меня помолиться.

Рассказ «Кардан». Ярослав Шипов, священник

 Отправлено: 12.07.11 10:29. Заголовок: «Летят утки», расска..

«Летят утки», рассказ о.Ярослава Шипова.
Поздней осенью ехали на редакционной машине в отдаленное село. Если весь наш район — глухомань, то это село — глушь внутри глухомани. Туда не всякий месяц и попадешь, да если и попадать, — ехать надо на большом вездеходном грузовике. Грузовика такого в редакции местной газеты, понятное дело, не имеется, есть только разбитый уазик, добираться на котором до этого хозяйства затруднительно, и потому поездку все откладывали да откладывали. Наконец, полное замалчивание событий, происходящих в глуши, вышло за рамки приличия, и редакция отрядила машину, чтобы узнать, чем там закончилась уборочная кампания. По дороге захватили меня — редакционный шофер знал, что я давно ожидаю такой оказии. Кроме старого водителя, человека известного и уважаемого в здешних краях, ехал корреспондент — человек тоже известный. Прежде он исключительно сильно пил, превозмогая в сем занятии едва ли не всех земляков. Потом, с медицинской помощью, пить перестал, но двинулся соображением ума: стал собирать митинги, требовать свободы слова и прав человека. Это было вполне в духе нового времени, и его взяли в газету, на страницах которой он с тех пор регулярно печатает призывы к расширению всевозможных свобод. Живет он, я знаю, с мамой — кто ж еще с таким человеком станет жить?.. Но и мама, похоже, терпит его с трудом.

— Вот скажите, — обращается он ко мне: — на каком основании она может говорить, что было бы лучше, если бы я спился — представляете?..
— Конечно, лучше, — подтверждает шофер: раньше ты хотя бы добродушный был, а теперь — остервенел, как цепная собака.
— Я не остервенел, я — прозрел и увидел, что свободы нет, и начал бороться за свободу.

— Хохлушек-шабашниц в голом виде нафотографировал, наш редактор-дурак альбомчик издал, и торгуете теперь этой пакостью — тьфу!..

Действительно, в книжном магазине стала продаваться брошюрка с фотографиями обнаженных девушек, стоящих возле стога с соломой, причем на моделях были резиновые сапоги: то ли стерня кололась, то ли ноги от босого стояния на земле попросту мерзли, однако все ню — сапогах…

— Это же замечательно, как ты не понимаешь: свобода совести — раз, свобода печати — два и свобода предпринимательства — три… Между прочим, — снова обращается он ко мне, — мать ходит к вам в церковь, так вы там вразумите ее: она, видите ли, говорит, что устала от жизни и ждет — не дождется, когда Господь заберет ее. Насколько я понимаю, это еретичество…

— Замучил старуху, — вздыхает шофер.
— Причем тут?.. Я уж и так утешаю ее, утешаю: живи, говорю, что хорошего на том свете? А она: "Там хоть демократов нет", — такая отсталость…

Между тем дорога делается все хуже и хуже — большие грузовики разбили ее, превратив колеи в канавы. Машинка наша с трудом преодолевает метр за метром, потом вдруг начинает крениться и, наконец, вовсе заваливается на левый бок. Откинув правую дверцу, которая оказалась теперь над нашими головами, мы выбираемся вверх и рассаживаемся, свесив ноги в разные стороны.

Поначалу обсуждаем случившееся, потом — свои перспективы и тут только замечаем корову и лошадь, спокойно бредущих мимо нас вдоль кромки леса.

— Что это? — испуганно шепчет корреспондент.
— А-а! — обрадованно угадывает водитель: — Это председателева скотина! Мне рассказывали, что у него молодая лошадка ходит пастись вместе со старой коровой. Ходят самостоятельно, а смысл у них вот в чем: лошадь — она пошустрее, ищет вкусное пропитание, а как найдет, — призывает корову. А корова — поопытнее, поосторожнее — лошадке при ней не так боязно. Волков нынче здесь, видно, нет — зимой, конечно, появятся… Гляньте-ко, гляньте: заинтересовались…

Лошадь смотрела на нас доверчиво и по-детски беспечно, но временами поворачивала морду к старшей подруге, которая, похоже, пребывала в раздумье и сложных сомнениях. Потом корова хмыкнула, и обе животинки, разом потеряв к нам всякий интерес, побрели себе дальше.

— Нынче, говорят, цыгане пытались лошадку украсть, а корова взбесилась, повозку цыганскую разметала, а потом обе с лошадкою и удрали. Они как-то понимают друг друга: корова, говорят, мыкнет — лошадь бросается убегать, по-другому скомандует — та останавливается, а язык вроде разный…

А то вот еще весной как-то видел, когда вся птица на север тянется: летят, значит, утки и два гуся… Прямо как в песне. Только ведь утки эти летели клинышком, а гуси — крайними в том же клину. Гуси обычно побыстрее уток летают, а эта парочка — ослабели, видать. И вот стою и смотрю: им приходится перестраиваться и как-то по-особому — здоровенных этих птиц надобно куда-то приткнуть, чтобы от них не было неудобства, и идет разговор: одни крякают, другие гагакают, — как же это они понимают друг друга? И потом: надо же еще знать, что эти утки летят точно туда, куда и гусям определено — на то самое место в тундре. Может, они и на свет появились в соседних гнездах, а теперь вот узнали друг дружку среди миллионов птиц…

Ты вообще как к свободе передвижения относишься? — спросил он корреспондента.
— Положительно, конечно, а что?
— Если лошадь с коровою здесь пасутся, значит до деревни недалеко: сходи-ка, паря, за трактором… Да не обижайся: просто мне бы желательно находиться рядышком — вдруг какая-нибудь машина объявится…

Водитель был прав: подъехала машина связистов, они выдернули нас, и мы добрались до села прежде, чем корреспондент разыскал трактор. О нашем приезде народ был заранее предупрежден по телефону, и я сразу направился в клуб, где должны были по моей просьбе согреть воды для крещения. Воды наготовили целую бочку, но вот людей — не было:
— Денег, — объясняют, — в селе нет. Ни единой копеечки…

Пришлось кого-то отправить в детский сад, кого-то — по домам, собирать взрослых, хотел еще кого-нибудь сгонять в школу, но тут наш шофер говорит:
— А пойдемте, батюшка, в школу сами…

И заходим мы в покосившуюся одноэтажную хоромину: коридорчик, а из него три или четыре двери в классы. Подошли к одной двери, прислушались — тишина. Осторожненько отворяем: небольшая комнатка с дюжиной пустых парт, в углу топится печка-голландка — вся в трещинах, через которые кое-где выползает дымок… Возле открытой створки сидит на скамеечке учительница в накинутом на плечи пальто и читает троим, жмущимся к огню ребятишкам «Бородино» Лермонтова… Она читает, читает — монотонно так, а они, хотя и посматривают иногда в нашу сторону, но нисколько не удивляются, да и вообще не реагируют никак — будто не видят…

Мы подходим ближе. Учительница перестает читать, но головы не поднимает: сидит молча, словно в прострации. Спрашиваем, сколько учеников в школе.
— Всего — двадцать девять, — тихим голосом отвечает она, но семнадцать — больны, и на занятиях присутствуют только двенадцать.
— Вы не будете возражать против крещения детей? — спрашиваю я.
— Мы не будем возражать ни против чего, — отвечает она почти шепотом, так и не поднимая глаз.

В тот день крестились человек семьдесят. Потом отслужили еще водосвятный молебен и панихиду, потом несколько человек впервые в жизни исповедывались…

Наконец, мы поехали обратно. Корреспондент начал рассказывать про опустевший коровник, плачущих доярок, переломанные трактора…

— Ты дояркам-то насчет свобод все растолковал? — поинтересовался водитель.
— Ирония тут неуместна: реформы требуют жертв.
— Жалко, батюшка рядом, иначе — прибил бы тебя, то-то была бы подходящая жертва…

Далее мы молчали. Сложный участок благополучно объехали стороной, выбрались на трассу, но когда машина, зашелестев по асфальту, успокоилась, шофер негромко затянул:

— Ле-э-тя-ат у-ут-ки-и, ле-э-тя-ат у-ут-ки-и…
— И-и два-а гу-уся-а, — не удержался я.

Так всю дорогу мы с ним вдвоем и пели.


Рассказ «Летят утки». Ярослав Шипов, священник. Сборник рассказов "Отказываться не вправе", Москва, 2000

 Отправлено: 13.07.11 15:00. Заголовок: Начал читать - да во..

Начал читать - да вот не всегда себе принадлежу :) Но, обещаю - буду стараться! Спасибо, очень интересные темы подняты в этих рассказах. Это наша жизнь...

 Отправлено: 07.08.11 22:30. Заголовок: Скоро еще добавлю.....

Скоро еще добавлю...